Кореновск: Память жива, только раны болят

«Кореновские вести» рассказывают о земляке – фронтовике Иване Терновом.

06 апреля

Когда я попросила Любовь Ивановну Шумилину — дочь ветерана Великой Отечественной войны И. Н.Тернового – помочь мне устроить с ним встречу, она согласилась не сразу, хотя и пообещала спросить. В то время он лежал в больнице — сердце пошаливает. Она-то знает: стоит заговорить с ним о войне, обязательно разволнуется, расстроится. Но Иван Николаевич согласился. И даже накинул на плечи пиджак с заслуженными военными и трудовыми наградами.

От повесток – до повестки

…Мы сидим за столом, на котором рассыпаны семейные фотографии, начиная с военных лет, наградные книжки, несколько нехитрых военных трофеев и пожелтевшая от времени записная книжка. Посетовав на погоду, принялись рассматривать фотографии.

Война застала Ивана Тернового 16-летним мальчишкой. В то время он работал на колхозном молокозаводе. В двух-трех километрах от станицы стояли две хаты. В одной разместился завод по перегонке молока, во второй - семья Наташи Костенко — она да тетка. Фляги в то время были деревянные — тяжелые, вот к женщинам на помощь председатель Брюховецкого колхоза «Красный Октябрь» и откомандировал парня. Иван в колхозе на подхвате был с раннего детства. Отец — Николай Иванович – мастеровой человек, кузнец. Мама — Александра Емельяновна тоже в совхозе. В семье, кроме Ивана, еще было пятеро детей. В меру сил работали все: кто – в совхозе, кто – по дому.

Работа была не в тягость, и все из-за девчонки. Все нравилось молодому парню в чернявой Наталье: и ее спорые в работе руки, и густые гладкие волосы, и то, как откликалась она на его шутки-прибаутки. Кроме веселой и симпатичной Наташки, у тетки Костенчихи была еще одна достопримечательность – радиоприемник. По нему они и услышали о том, что немцы напали на Советский Союз. Взволнованные известием, они быстро справились с молоком и вместе, взявшись за руки, так, навпростэц, бросились к станице навстречу войне.

С первых дней войны Иван был конно-нарочным. Он хорошо держался в седле, ощущал себя потомственным казаком и в глубине души чувствовал, что и ему, как его дедам и прадедам, придет время защищать родную землю.

Война заставила в считанные дни повзрослеть поколение сверстников Ивана. 16-летнему парню доверили ответственное задание – развозить станичным мужикам повестки на фронт. Иван старался, как мог, но в душе еще оставался мальчишкой.

– 13 повесток получил и спрятал за пазуху. Лошадь бежит галопом, а сам – в седле «ножницы» делаю. Тренирую боевой дух, значит, – вспоминает Иван Николаевич, – женщины, завидев верхового, врассыпную. Знали, что повестки везу. Бросился я за одной из них, догнал, а повесток нет. Догарцевался: все до одной по дороге растерял! Испугался я тогда не на шутку. Что делать? За такое дело по головке не погладят. Долго мне пришлось искать сероватые листы бумаги по всей дороге.

Иван Терновой. Фото газеты«Кореновские вести».

За год войны привез Иван повестки и отцу, и двум своим старшим братьям. Все ушли на фронт. Когда в станице остались только старики и дети, Ивана вместе с товарищем командировали в станицу Красноармейскую на подмогу старикам и женщинам — строителям укрепленной линии.

Красноармейская встретила парней неразберихой: все бегут, вокруг крики и стоны, сверху бомбят немцы. То, что в этой суматохе им удалось найти своих, удивляет Ивана Николаевича до сих пор. Некоторые станичные женщины встретили там своих мужей, которые были в армейских частях, оставляющих Крым: фронт приближался к родным местам.

– Наконец, 3-го августа 42-го года вместе с двумя десятками ровесников забрали и меня, – продолжает рассказ Иван Николаевич, – Из Краснодара, переправившись через реку Кубань, мы оказались на подступах к горам.

Боевое крещение

Здесь, под Горячим Ключом, необстрелянные хлопцы получили первое боевое крещение. Иван попал под бомбежку и с ранением в ногу оказался в госпитале.

Из госпиталя попал прямо на передовую: прибывший «покупатель» забрал казачка в 383- ю шахтерскую стрелковую дивизию, сформированную главным образом из шахтеров Донбасса, под командование будущего Героя Советского Союза генерал-майора Вениамина Яковлевича Горбачева.

Гитлеровцы стремились захватить Кавказ, чтобы овладеть главными нефтяными районами, и перекрыть основное снабжение страны по реке Волге. Германские танки устремились к Кавказским горам. К концу августа 1942 г. они захватили Моздок и форсировали реку Терек. Но их дальнейшее продвижение к Грозному было остановлено.

– В районе Махачкалы нас бросили на строительство укрепленной линии. Строили ее и стар, и млад. Рыли окопы, а с неба сыпались немецкие бомбы. Народу погибло тьма. Мы, вояки, насмотревшись на людские страдания, на кровь, обезумевшие от ужаса и страха глаза женщин и детей, на смерть, сами рыдали и от жалости к людям, и от обступившего нас человеческого горя, и от страха, – вспоминает Иван Николаевич, и я замечаю, как серые глаза его приобретают холодный стальной оттенок. – Когда подошел немец, о себе уже не думали, воевали зло, держась зубами за каждый клочок земли. Сам не знаю, как, но выстояли, - продолжает он. - Тогда был приказ Сталина «Ни шагу назад».

Захватить Кавказ у немцев не получилось. В тяжелых боях с сильным и опытным противником закалялись и мужали наши воины. Набирался боевого опыта и рядовой Иван Терновой.

Фото с сайта waralbum.ru

На пороге родного дома

После Сталинграда началось мощное наступление Красной Армии на многих участках фронта. Немцы стали поспешно отводить войска и с Северного Кавказа. 157-я стрелковая дивизия, в составе которой воевал Иван, с боями освобождала Ставропольский край и много населенных пунктов Краснодарского края: Тихорецк, ст. Рождественскую, ст. Ираклиевскую, Новое Село. Довелось рядовому освобождать и родные места.

– Подходим к Газырям, Вениамин Яковлевич Горбачев и начальник штаба Николай Михайлович Сафронов, – удивительно, но Иван Николаевич отчетливо помнит не только номера частей, в которых воевал, названия населенных пунктов, которые освобождал, но и имена-отчества своих командиров и однополчан, – объехали на линейке наши позиции, осмотрелись. Поступил приказ: «Занять оборону!», – делится со мной ветеран. – Мы — пехота — заняли. Сидим, как зайцы под кустами: где куст, там и мы. Мы ж на Кубани, в степи! Против нас пехота немецкая и десятка два танков да бронемашин, а у нас – винтовки и по нескольку патронов к ним. Когда я понял, что на меня идет вражеский танк, все внутри оборвалось. Что делать? Подняться — срежут из автомата, что пользы-то? Танк все ближе и ближе, вдруг эта железная махина взяла чуть правее, а когда оказалась в метрах пяти от меня, как уж я изловчился, только бросил бутылку с зажигательной смесью прямо в то место, где водитель сидит. Танк загорелся.

В это время наша артиллерия по танкам била из 76-миллиметровых пушек.

Осколок снаряда вошел Ивану прямо в грудь. Когда раненый Иван попадет к доктору, он, извлекая осколок, так и скажет: счастливый ты, пехотинец, от смерти спасла тебя пуговица. Металлическая пуговица солдатской шинели. Но глыбой, поднятой снарядом, ударило Ивана по голове. Контуженный и окровавленный, он так и лежал недалеко от подбитого им танка. Санитар, не думая, что он остался жив, помогал другим бойцам. Позже раненого Ивана с поля боя выведет простая крестьянка из местных. Ее имя Иван Николаевич запомнил навсегда. Пелагея Васильевна Зюзина взялась доставить его к временно развернутому госпиталю. Она терпеливо по-матерински пыталась объяснить ему, что произошло, как закончился бой, как ушли немцы, куда ему нужно идти. Но он на ее уговоры не реагировал: мальчишки, они и есть мальчишки! Знал Иван, что в нескольких километрах отсюда, его мать и младшие брат и сестры.

– Я так и пошел, перевязанный, контуженный, маму искать, – смеется Иван Николаевич, – а как же! Теперь было чем похвастаться перед родными: настоящий солдат, за Родину кровь свою пролил. Какой уж тут госпиталь! Помню, как спасительница моя достала из холщовой сумочки, припрятанной на груди, лепешку, разделила ее и половину протянула мне.

Много лет прошло с тех пор, а вкус лепешки, показавшейся ему тогда вкуснее всего на свете, Иван Николаевич помнит. Еще на память об этом бое у Ивана Тернового останется глухота – последствие тяжелой контузии.

Фото с сайта kubpoisk.ru

Солдатская Слава

От госпиталя мой герой, несмотря на сильные боли в голове, отказался наотрез: его часть шла на хутор Русская балка, за которым был дом.

Свой хутор Свободный рядовой Терновой освобождал 3 февраля 1943 года. Родные встретили его с горечью и радостью одновременно. С горечью потому, что слишком заметны были последствия ранения, а с радостью, потому что живой.

Дальше были Брюховецкая, Роговская, Николаевская...

– Всякое было на войне, – отвечает на мою просьбу рассказать, как воевалось, Иван Николаевич, – голодно и холодно, но мы были молодыми, задорными, не унывали, верили в победу и старались вернуться домой живыми.

Довелось Ивану Терновому послужить и в разведроте. Был случай: по особому заданию, разведчики добыли «языка» в ст. Варениковской. Он дал ценные сведения, которые повлияли на перегруппировку советских войск при боях на Голубой линии. Все разведчики, участвовавшие в этой операции, в том числе и Иван, были представлены к правительственным наградам. 18-летнему парню была вручена боевая награда – орден Славы III степени.

В кубанских станицах Славянской и Анастасиевской стояли отборные горно-пехотные полки, штрафные подразделения и офицерские части 17-й немецкой армии. Этот район немцы укрепили несколькими линиями обороны. Много танков было врыто в землю и превращено в огневые точки.

Советское командование бросило в район станицы несколько дивизий и морских бригад с Севера. Все они должны были одним сильным ударом выбить немцев из Анастасиевской и, не останавливаясь, с Голубой линии. Но молниеносного удара не получилось. Весенняя распутица помешала пройти технике. Станица Анастасиевская была освобождена лишь 31 марта 1943 года.

Остановились на реке Курке. Ивана в числе сотни других молодых солдат направили учиться в сержантскую школу. После нее он попал в 807-й полк 304-й дивизии – уже на прорыв Голубой линии. На сооружение этого укрепрайона немцы потратили около 4-х месяцев. К моменту подхода наших войск они успели создать мощный оборонительный пояс, упиравшийся правым флангом в Черное море, а левым – в приазовские плавни.

Маршал Гречко в своих мемуарах вспоминал:

«Узлы обороны и опорные пункты готовились с учетом круговой обороны и имели две-три линии сплошных траншей. От первой линии траншей на расстоянии 20-60 м были выдвинуты вперед дерево-земляные или железобетонные огневые сооружения. Они располагались главным образом на скатах высот или на окраинах населенных пунктов, одно от другого на расстоянии 50-75 м и предназначались для прикрытия флангов переднего края обороны и подступов к заграждениям. К траншеям примыкали многочисленные стрелковые ячейки. В глубине каждого опорного пункта находились артиллерийские и минометные позиции, а также землянки и блиндажи для личного состава. Все сооружения опорных пунктов соединялись ходами сообщения с траншеями. Передний край центрального участка Голубой линии прикрывался густой сетью проволочных заграждений, завалов и минных полей общей глубиной до 500 м. Плотность минных полей на отдельных участках достигала 2500 мин на 1 км фронта. Особая плотность минных полей создавалась на танкодоступных направлениях. Кроме того, для борьбы с танками в каждом сооружении имелся запас противотанковых мин. Для защиты от пехоты в большом количестве были установлены мины-сюрпризы натяжного действия... Все эти сооружения были густо прикрыты проволочными и минными заграждениями. Достаточно сказать, что уже в первые дни после освобождения, например, Новороссийска, саперами было обнаружено и снято 29 тысяч мин».

И хотя к тому времени командир отделения сержант Терновой и его солдаты сменили винтовки на автоматы, воевать с вооруженным до зубов противником было трудно. Вот в какую кровавую мясорубку попал 18-летний парнишка.

Фото с сайта aeslib.ru

Чувство победителя

Жутко было, – признается Иван Николаевич, – крепко нам досталось: кровь, смрад. Есть такое выражение: «смотреть смерти в лицо», так это как раз про то время: трупы лежали один на одном. После очередного боя земля, отбитая у немцев, была покрыта телами убитых, как ковром... Такое не забывается...

В сентябре шли упорные бои за освобождение Таманского полуострова. Особенно ожесточенные бои шли за станицу Голубицкую и Темрюк. В числе передовых частей была и 304-я стрелковая дивизия, в которой служил Иван Николаевич. Немцы дрались с ожесточением обреченных, но превосходство Красной Армии в авиации, артиллерии, танках и пехоте помогло окружить гитлеровцев в Темрюке и уничтожить. В плен попало много немецких солдат и вооружения, но и наших солдат полегло немерено.

Еще об одном случае рассказал мне ветеран. Когда вошли в Темрюк, навстречу им бросились плачущие женщины. Их сыновей немцы заперли и долго держали в здании школы, готовя к отправке морем в Германию. Иван с сослуживцами бросились выручать мальчишек. Сбили замки и выпустили пацанов (их было около двух десятков разных возрастов). Голодные, исхудавшие – кожа да кости, испуганные, бросились они к своим мамкам.

– Такой крик стоял, – вспоминает мой собеседник, – от ужаса кровь в жилах стыла.

Освобождением Таманского полуострова завершилась битва за Кавказ. Военная часть Ивана Николаевича возвращалась в Славянск-на-Кубани на отдых. Измученным, уставшим солдатам до места отдыха предстояло протопать еще больше полутора сотен километров.

– Шли, поддерживая друг друга, разбитые ноги уже не держали, – говорит ветеран. – На подходе к месту назначения нас ждали мирные жители. Целое море людей. И откуда только взялись?! Мы немного приостановились, замешкались... Когда грянул духовой оркестр, вмиг подобрались, приосанились и, наверное, за многие-многие месяцы непосильного труда до кровавого пота впервые почувствовали себя Победителями! Куда только и боль в ногах делась: так и шли, чеканя шаг, пока женщины, дети и старики не смяли строй и не бросились обнимать и целовать нас, – сдерживая волнение, рассказывает Иван Николаевич. – И это чувство, чувство, что Победа обязательно будет за нами, – больше нас не оставляло.

Дальше, дальше, дальше

После четырехнедельного отдыха победители грузились на 1-й Украинский фронт...

Во время сражения, получившего название Корсунь-Шевченковской наступательной операции, с Терновым приключилась вот какая история:

– Никак мы не могли подойти к одной высотке: пулемет из немецкого дзота срезал ребят.

Нашему отделению и мне лично было приказано уничтожить точку. По обыкновению на задание мне в помощь вызвался пойти один из моих ребят — Василий Григорьевич Гришаков родом из Пензы, – мы часто ходили с ним в паре на боевые задания. Надели маскхалаты, ползти по-пластунски нужно было метров 600. Обогнули дзот сзади и, вернувшись к нему, с метров пяти забросали гранатами. Пулеметчики хоть и заметили нас в последний момент, но выбраться из дзота не успели. Когда дело было сделано, мы с дружком из любопытства забрались в него осмотреться. Оказалось, что дзоты были удобно оборудованы специально приспособленными сиденьями на двоих. Если одного стрелка ранило, работал второй. Вот почему мы долгое время топтались на месте! При них была спиртовка, чтобы подогревать кофе, маленькие бутылочки с коньяком. Была зима, и коньяк, понятное дело, помогал согреваться. Запас продуктов. А мы на них грудью, грудью шли...

Фото с сайта pinstake.com

За уничтожение боевой точки И.Н. Терновой получил еще одну боевую награду: орден Отечественной войны.

Дивизия, в которой он служил, освобождала Богучары, Житомир, Хмельницкий и многие другие украинские города. В одном из боев под Житомиром при атаке немецких танков сержант Терновой вынес на плечах из поля боя раненого. Им оказался майор Горовой. А через пару дней был в очердной раз ранен и сам Иван Николаевич. Оказавшись в госпитале, он встретил спасенного им майора. Однополчане подружились. А на прощанье обменялись «трофеями» – солдатскими сувенирами. Майор подарил Ивану солдатскую ложку из нержавейки, а взамен получил авторучку и зеркало. Ложка эта хранится у Терновых до сих пор.

Подарок товарища в доме стал чем-то вроде семейной реликвии. Дочь Ивана Николаевича Любовь Ивановна рассказывала, что после войны отец встречался с Горовым в Москве. Но спустя время следы его затерялись.

В мае 1944 года боец Терновой Иван вернулся в свою часть в составе 1-го Украинского фронта. И опять был ранен - в плечо. До Победы было рукой подать, от обиды на то, что добивать немцев будут без него, и боль от ранения, казалась, не такой уж сильной, хотя осколок от снаряда он носил до мирного времени. На фронт Иван больше не попал и День Победы встретил в госпитале Ростова.

Вернувшись домой, Иван Николаевич переехал в соседний район. Некоторое время работал на пасеке в Березанском зерносовхозе. Это помогло ему восстановить подорванное войной здоровье. Когда окреп, пересел на трактор. В это время повстречался он с девушкой Верой. Так запала ему в душу настоящая чернобровая казачка, что своего будущего без нее он уже не мог представить.

Вся последующая его жизнь связана с землей, с тяжелым крестьянским трудом: пахал, сеял, убирал урожай, руководил коллективом механизаторов сада, работал заместителем бригадира садоводческой бригады. За ударный труд его имя было занесено в Книгу почета совхоза. Потом было еще множество почетных грамот и благодарностей от руководства края и района, ценные подарки и занесение фотографии фронтовика на Доску почета предприятия. Вместе с женой Верой Ивановной вырастили троих детей: Любовь, Виктора и Наталью. А в 1976 году Ивана Николаевича Тернового ждала еще одна победа. На этот раз — трудовая. Как победитель социалистического соревнования он был награжден орденом Трудовой Славы.

...Пересмотрены фотографии и наградные книжки, сделано несколько снимков на память. На прощанье я все же высказала Ивану Николаевичу свое восхищение его памятью: помнить номера частей, имена командиров и даты событий в девяносто лет – не каждому удается.

На что он, улыбаясь, ответил:

Моя записная книжка помогает. Сейчас, когда появилось время не только вспомнить, но и поразмышлять о том, что было с нами, как мы пережили ту кровавую бойню, как восстановили страну и что с ней стало потом, книжка эта всегда у меня под рукой. Память жива, только раны болят...

Автор: Ирина Зиновьева.